— Я вас слушаю!..

— Обещайте мне, что не поедете в Прагу.

— Нет времени объяснять… Обещайте мне, и все!

Он обещал. Она была так непредсказуема.

Прага? Да, это правда, он вспомнил. Это город, где, как ученый, он всегда мечтал о…

Когда он садился в шлюпку, он смотрел на Анжелику с любопытством. «Моя обворожительная жена! Моя непредсказуемая!»

Анжелика чувствовала себя удовлетворенной и утешалась тем, что в самый последний момент она успела вырвать у него это обещание.

Господин де Фронтенак, упомянув однажды о колдунье с Орлеанского острова, напомнил ей смутное предсказание Гильметты. Лучше всего было подготовиться тщательнее к ударам судьбы…

Это небольшое происшествие перебило непереносимое волнение, которое вызывали первые удары волн о борта лодки, уносившей ее к кораблю, который в нескольких кабельтовых от берега готовился к отплытию. «Слава Солнца» была очень красивым кораблем, заказанным Жоффреем де Пейраком в Салеме. Это было первое путешествие этого судна.

Стоя на корме, Жоффрей долгое время смотрел в сторону берега, на котором все уменьшалась фигурка, такая любимая и такая одинокая в толпе.

Он никогда не подозревал, что он, сильный мужчина, который мог свернуть горы для достижения своей цели, с таким трудом выдержит испытание. А ее поддержать было еще труднее.

«Я всегда буду с тобой, я тебе обещаю, я всегда буду с тобой, моя любовь, моя красавица, мой нежно-любимый ребенок. И моя сила соединится с твоей в нашей борьбе».

Его адъютант Энрико Энци заметил, как заострились черты лица хозяина, и впервые за все время службы ему показалось, что в его глазах блеснули слезы.

Анжелика отплывала на «Радуге», которая отчаливала вместе с «Афродитой». Она должна была признать, что присутствие болтливого маркиза оказало ей большую помощь.

После того, как он вынудил ее выпить с ним красного вина, он поделился с ней новостями двора в Версале и Сен-Клу, где обосновалась новая фаворитка короля, проведшая с ним несколько ночей, сильное и юное создание. Там была очень приятная атмосфера. Затем он принялся рассказывать ей о сыновьях, Фроримоне и Канторе.

В открытом море настал момент, когда корабль, после обмена сигналами жестов и флажков, разошлись, один, направляясь к западу и углубляясь в ночь на море мрака, другой — на юг, следуя вдоль диких берегов Новой Шотландии, которые направляли Анжелике, единственной на борту, ароматы своих цветущих лугов.

В Голдсборо, она бросилась в объятия Абигаэль и горько расплакалась. Абигаэль, выслушав ее внимательно, села возле нее и с нежностью сострадания спросила:

— Кроме горечи расставания, вас еще что-нибудь тревожит в отношениях с графом?

— И да и нет, — ответила Анжелика. — Я поняла, что такова судьба женщин — пройти испытание разлукой, которое без сомнения для них более мучительно, чем для мужчин. Кто может похвастаться, что видел в жизни супругов, которые ни разу не расставались? А в эти времена потрясений — тем более. Но ко всему этому примешивается тягость, которая пугает меня больше других.

Она призналась, что думает о словах, которые ей сказал Пиксаретт: Доверяй интуиции. И ей было страшно оттого, что интуиция ей подсказывала, что в отсутствие Жоффрея с ней, ее детьми и друзьями должно произойти что-то страшное, какие-то напасти обрушатся на них.

— Быть может, я ошибаюсь, но время от времени меня охватывает тревога. Однако, по правде, я не боюсь за него, как не боялась за сыновей, которые тоже уехали от меня. Я чувствовала, что они так же сильны как и он.

Поскольку это была Абигаэль, и она знала, что эта женщина готова с одинаковым вниманием выслушать бормотание младенца, загадочные высказывание Северины, выкрики мадам Маниго, или рассуждения тети Анны, Анжелика рискнула поделиться с ней своими страхами, на которые не было достаточно оснований. Но ее беспокоило, когда налаженная счастливая жизнь, начинала вдруг буксовать и скрипеть как колесо плохо смазанной телеги.

— Вы видите, Абигаэль, это как внезапный порыв ветра, который заставляет поверхность моря изменять свой цвет. Все становится мрачным и холодным.

Она вспомнила прошедший год, когда она почувствовала изменившуюся атмосферу Квебека во время последнего путешествия, что могло быть обусловлено летним оживлением. Но было еще и расследование Гарро, связанное с исчезновением «Ликорны» и Дочерей Короля.

Она рассказала Абигаэль о своей работе вместе с Дельфиной дю Розье, о невозможности узнать о судьбе одной из Дочерей Короля, о подозрении, родившемся из ее сомнений: Дьяволица жива.

— Вы говорили об этом с господином де Пейраком?

— А что я могла сказать?

Так или иначе сестра Жермены де Майотен исчезла, и никто не знал каким образом и когда.

— В этом году еще отозвали господина де Фронтенака. Мне не нравится, что поток неприятностей, интриг и неудач усиливается.

Абигаэль слушала ее очень внимательно. Она сказала наконец, что уже тот факт, что они вдвоем рассматривали ситуацию, значил, что задача облегчается. Если против них был затеян заговор, можно было себя поздравить с тем, что меры были приняты вовремя. Во Франции Жоффрей де Пейрак не даст ни обмануть ни оклеветать себя, он сможет выдержать удар, если ему его нанесут.

Вместе с Абигаэль они пришли к выводу, что предстоящие месяцы будут тяжелыми и возможно богатыми потрясениями. Нужно быть ловким, удвоить осторожность. Это будет временем выжидания.

— Все находится в движении, — признала Анжелика. — Свет и тень. Солнце и буря. Не стоит обольщаться, считая, что мы сможем быть в стороне от движения и выжить.

Волнение началось с приездом четы Адемара и Иоланды, которых не ждали так рано. У них обоих был ошеломленный, натянутый и неловкий вид простаков из леса, который они охотно принимали.

Анжелика, которая выходила из форта, держа близнецов за руки и направляясь к постоялому двору, чтобы там как следует поесть, при их виде стала спрашивать себя, откуда они взялись, если, конечно, это были они, и где она могла их видеть в последний раз. Наконец, вспомнив, что это было в Тидмагуше, она попыталась понять, что за путешествие они совершили. Память подсказала ей, даже нарисовала картину, как они удаляются со своими двумя детьми на «Сен-Корентене», бригантине Джоба Симона, с намерением навестить родственников в Квебеке, затем добраться до Монреаля, чтобы узнать новости Онорины и, если возможно, привезти ее.

Но даже с попутным ветром они не могли вернуться так быстро.

Что это значило?

После долгого молчания, в течение которого супруги напоминали деревянные фигурки, наконец, Анжелика спросила:

— Что вы здесь делаете? Где Онорина?